Сжимает кулак, чтобы посмотреть, какого размера ее сердце.
Я не знаю, от того ли, что оно такое большое, или от того, что в ее голове гуляет ветер, она так влюбчива.
Мне хочется убедить ее в том, что настоящая любовь дается на всю жизнь в единственном экземпляре. Но она мне не верит.
Она смеется мне в лицо, и все мои доводы раносятся в щепки от этого ее взрывного смеха.
Она язвит:" И что же люди делают, когда их единственная любовь вдруг заканчивается из-за какой-нибудь ссоры? Или если они любят по-настоящему, но безответно? Или если вообще никогда не встречают эту любовь?"
Люди страдают. Люди несчастны. И иногда на всю жизнь. Я знаю ответ, но молчу. Я знаю, к чему она ведет.
Влюбленность делает ее счастливой. Это смысл ее жизни- поддерживать огонек где-то в области груди.
Она тоже страдает. Но бурно и недолго. Тоже разочаровывается. Но только для того, чтобы снова довериться кому-то новому.
Мне ее не переубедить, не перекроить, не переплавить.
Я хочу принять ее такой, какая она есть. Верить, что каждый раз, когда у нее вот так горят глаза, она и вправду по-настоящему любит.
Она непостоянна, но я не хочу лишать ее смысла жизни.
Может быть, однажды она останется с кем-то одним. Тем, кто воспримет ее всерьез.
Она не права. Она не учится на собственных ошибках.
Но она живет во мне. Мы ближе, чем соседи. Надо бы помириться, Нимфыч...